Пришедшие сюда по рекомендации сайта «Бюро 24/7» могут разочарованно подумать, что здесь располагается не более чем многословный филиал телеграм-канала Make Govnarism Great Again; ну что ж, разубеждать не буду, хотя это и не совсем так.
Тем более есть повод, мимо которого в любом случае пройти бы не получилось: ровно 10 лет назад, 20 апреля 2007-го, умер Александр Непомнящий. Филолог, рок-бард, НБПшник, пусть даже, подобно Летову, вовремя вышедший из партии - и при жизни автора, и после его смерти этой информации было вполне достаточно, чтобы сказать «хватит» и к теме не возвращаться. Нельзя утверждать, что всё это сгладилось через много лет: Непомнящий и при жизни был человеком неудобным, да таким в памяти и остался; кто-то увидит антисемитизм, кто-то припомнит богоборчество, кто-то - напротив - слишком рьяное отстаивание веры в иные моменты жизни, а кому-то в интервью попадутся фразы на грани статей журнальной и уголовной. При этом Непомнящий всё-таки был человеком талантливым от природы, а это не укроется даже от глаз недруга - и как-то приходилось с этим считаться; чаще всего такое посмертно сглаживается, когда возможность отделения автора от его произведения ближе к крайностям: в своих сочинениях рассказчик предстаёт негодяем и сволочью, а в жизни паинькой, который просто-напросто бытопишет тот мрак, что видит - или наоборот; а, возможно, он вдруг переворачивается удобной стороной как блин в своих убеждениях, что случилось, к примеру, с поздним Мамлеевым. Но в случае с Непомнящим - как и во многих других, потому что в жизни абсолютных крайностей не бывает - так нельзя, жизнь и творчество для него были настолько переплетены и завязаны, что трудно шить всё белыми нитками, загораживать - и облагораживать - одно другим. На одно слово тихого сомнения найдётся пять едких и бранных, на альбом «Поражение» - альбом «Экстремизм». Именно поэтому излишнего прославления, которого боялись многие и боялся Борис Усов в некрологе, так и не случилось - а, может быть, просто потому, что до человека и его творчества по-прежнему никому, кроме горстки современников, толком нет дела.
Вообще, кстати, интересно, почему лидер «Соломенных енотов», авторитетами среди ровесников крайне мало кого признававший, вдруг раздался пронзительным текстом именно по отношению к Непомнящему; судя по тёплой интонации, которой текст заканчивается, сделал он это как раз вопреки резонам, которыми его начинал. В Усове мало кто видел человека сентиментального и чувствительного, а он ведь всё-таки был из тех, кому дай в жизни автомат, тот если не выронит, то изломает - не из-за слабости, а скорее по внутренним причинам, в силу слишком свободной душевной организации, которую не скрыть словесной бравадой и раскрепощающими промилле, которую столь необходимый на словах гражданский долг на деле только стеснит. В Непомнящем что-то такое вопреки всему тоже часто прорывалось, в периоды острейших душевных кризисов, когда были записаны два последних и лучших - после многих малоубедительных и неоднозначных - по материалу альбома, «Хлеб земной» и «Поражение». Так и не сломавшийся голос поёт на них в унисон поломанной душе, подобно библейскому Иову искушаемой скалиться на жизнь и никак не верящей, что лучшее у неё уже есть. Вообще быть смиренным и добрым, кажется, и равнялось для Непомнящего экзистенциальному поражению: поддаться нутрянному стремлению слыть хорошим и правильным, возможно, лучше, но тогда ты теряешь всё человеческое, все те огрехи, что и делают, выстраивая какую-то особую в своей алогичности экосистему, тебя индивидуальностью. Или в рай и быть безликим святым - или в ад, но остаться собой: шатающимся небритым злыднем, индивидуумом, бойцом; а между? между-то и нет ничего.
http://zavtra.ru/blogs/2007-05-2361
Тем более есть повод, мимо которого в любом случае пройти бы не получилось: ровно 10 лет назад, 20 апреля 2007-го, умер Александр Непомнящий. Филолог, рок-бард, НБПшник, пусть даже, подобно Летову, вовремя вышедший из партии - и при жизни автора, и после его смерти этой информации было вполне достаточно, чтобы сказать «хватит» и к теме не возвращаться. Нельзя утверждать, что всё это сгладилось через много лет: Непомнящий и при жизни был человеком неудобным, да таким в памяти и остался; кто-то увидит антисемитизм, кто-то припомнит богоборчество, кто-то - напротив - слишком рьяное отстаивание веры в иные моменты жизни, а кому-то в интервью попадутся фразы на грани статей журнальной и уголовной. При этом Непомнящий всё-таки был человеком талантливым от природы, а это не укроется даже от глаз недруга - и как-то приходилось с этим считаться; чаще всего такое посмертно сглаживается, когда возможность отделения автора от его произведения ближе к крайностям: в своих сочинениях рассказчик предстаёт негодяем и сволочью, а в жизни паинькой, который просто-напросто бытопишет тот мрак, что видит - или наоборот; а, возможно, он вдруг переворачивается удобной стороной как блин в своих убеждениях, что случилось, к примеру, с поздним Мамлеевым. Но в случае с Непомнящим - как и во многих других, потому что в жизни абсолютных крайностей не бывает - так нельзя, жизнь и творчество для него были настолько переплетены и завязаны, что трудно шить всё белыми нитками, загораживать - и облагораживать - одно другим. На одно слово тихого сомнения найдётся пять едких и бранных, на альбом «Поражение» - альбом «Экстремизм». Именно поэтому излишнего прославления, которого боялись многие и боялся Борис Усов в некрологе, так и не случилось - а, может быть, просто потому, что до человека и его творчества по-прежнему никому, кроме горстки современников, толком нет дела.
Вообще, кстати, интересно, почему лидер «Соломенных енотов», авторитетами среди ровесников крайне мало кого признававший, вдруг раздался пронзительным текстом именно по отношению к Непомнящему; судя по тёплой интонации, которой текст заканчивается, сделал он это как раз вопреки резонам, которыми его начинал. В Усове мало кто видел человека сентиментального и чувствительного, а он ведь всё-таки был из тех, кому дай в жизни автомат, тот если не выронит, то изломает - не из-за слабости, а скорее по внутренним причинам, в силу слишком свободной душевной организации, которую не скрыть словесной бравадой и раскрепощающими промилле, которую столь необходимый на словах гражданский долг на деле только стеснит. В Непомнящем что-то такое вопреки всему тоже часто прорывалось, в периоды острейших душевных кризисов, когда были записаны два последних и лучших - после многих малоубедительных и неоднозначных - по материалу альбома, «Хлеб земной» и «Поражение». Так и не сломавшийся голос поёт на них в унисон поломанной душе, подобно библейскому Иову искушаемой скалиться на жизнь и никак не верящей, что лучшее у неё уже есть. Вообще быть смиренным и добрым, кажется, и равнялось для Непомнящего экзистенциальному поражению: поддаться нутрянному стремлению слыть хорошим и правильным, возможно, лучше, но тогда ты теряешь всё человеческое, все те огрехи, что и делают, выстраивая какую-то особую в своей алогичности экосистему, тебя индивидуальностью. Или в рай и быть безликим святым - или в ад, но остаться собой: шатающимся небритым злыднем, индивидуумом, бойцом; а между? между-то и нет ничего.
http://zavtra.ru/blogs/2007-05-2361
