Раз уж остановились на юбилеях — ровно тридцать лет назад, 28 сентября 1987-го, вышел последний альбом The Smiths.

«Strangeways, Here We Come» едва ли можно назвать худшим у группы; все четыре альбома союза Моррисси-Марр так или иначе знаковые — другое дело, что на фоне вышедшей годом ранее «The Queen is Dead» остальное выглядит примерно как даже самая неплохая модификация «Барсы» без Пепа Гвардиолы: первый альбом недопродюсирован, во втором на парочку великих треков приходится пара лишних. Последний же записывался группой в состоянии распада, но в целом ему лишь не повезло остаться в могучей тени предшественников. Гитарист Марр не предлагает ничего нового (не зря одна из песен называется «останови меня, если уже слышал это раньше»), зато нахальная словесная тики-така Моррисси на месте: то он поёт о девушке в коме так, будто с улыбкой провожает её в могилу, то кидает сардонические смешки в адрес рекорд-лейблов, то пытается заговорить собственную смерть. Вообще весь альбом, конечно же, о смерти, но не только человеческой (хотя по ходу действия умирает танцор диско и нездоровится никому), а ещё о смерти любимых вещей, привычного мира и ценностей, дорогого тебе детища; что до людей, то финальный альбом The Smiths едва ли кажется, как бывает порой в отношениях вечно ссорящихся заклятых друзей, финалом открытым — ну помирятся, ну возьмёт этот самовлюблённый денди других лабухов в состав и продолжит в том же саркастическом духе; не помирились (кажется, как Леннона с Маккартни, примирит их только смерть одного), новые люди и вправду уже лет тридцать вокалисту аккомпанируют — а ничего и нет, старение и тлен.

Хотя, пожалуй, так и надо было. Есть творческие люди (и таких большинство), чья земная миссия строго ограничена: записать хороший альбом, в лучшем случае два, потом пожинать плоды, умереть физически или как творческая единица. Но, кроме пары шедевров, Моррисси с Марром за пять лет в The Smiths успели преподать — что важнее, наверное, всех альбомов — ещё и уроки стиля: люди в диапазоне от какого-нибудь Бретта Андерсона до музыкантов группы «Кино» на этом быстро издохшемся у учителей топливе взъерошенного фешна и/или умелых метафор про всякие табу двигали поп-культуру ещё долгие годы. Заодно, конечно, были и подростки, что на каждой видеозаписи концерта Моррисси готовы запросто снести с ног своего кумира, будто панки кресла на концерте Егора Летова; увидев такое, запросто весь род людской проклянешь. Потому и интересен своей «невзрачностью» последний альбом The Smiths: обойдись они прощальной пластинкой вместо остальных, едва ли вешалась бы на шею толпа; были бы как The Verlaines или кто ещё был неплох на другом конце света.

Грустно, что ради этой примиряющей спесь и талант, по-хорошему крепкой записи группе пришлось умереть заживо — но размен далеко не самый паршивый.

Раз уж «Постмузыка» снова превращается в вестник рока, грешно будет не напомнить, что сегодня исполнилось 65 лет Грегу Сэйджу, лидеру группы Wipers.

Сэйдж известен как основополагающее лицо портлендского панка и человек, которого боготворил Кобейн; как часто и бывает, резвые кумиры волею судьбы оставили учителей по части славы далеко позади. От предложений лидера Nirvana с ним концертировать Сэйдж отказался (хотя, например, с другими героями гранжа Soundgarden в их ранние дни сцену охотно делил), — оставшись в народной памяти непреклонным и независимым. Кто-то может назвать это слабостью — но свой путь отказа Сэйдж прошёл стоически и достойно, попутно пережив на двадцать лет Кобейна и коллегу с другого континента по (пост)панку и невесёлой судьбе (Эдриан Борланд, тоже метивший в незаслуженно забытые отцы жанра, в 1999-м бросился под поезд). Wipers давным-давно тихо и бесславно распались, но быть в тонусе лихую годину их лидеру помогало продюсирование: для портлендской сцены Грег Сэйдж — это личность вроде Тодда Рандгрена для сцены общеамериканской, он делал звук и одним этим наделял смыслом существования добрую часть локальных групп; возможно, вечный трудоголизм и сделал Сэйджа столь живучим.

У Wipers выделяют первые три альбома, но сподручно говорить разве что о втором, Youth of America: как видно из названия, это зарисовки в духе «что же будет с родиной и с нами», причём дико интровертские; в заглавной песне ровно десять минут с запозданием и соответствующими вокальными завываниями Сэйдж пересказывает молодым панкам Алана Вегу (подобно тому, как сам Вега в Suicide пересказывал поздно родившимся посетителям CBGB сценические подвиги Игги Попа), а две чуть более короткие композиции (No Fair и When It's Over) — почти что построк от постпанка; после их прослушивания понимаешь, что многим жанрово ответвлённым последователям Wipers крайне не хватало хоть сколько-нибудь близкого мелодизма.

Youth of America вы, конечно, найдёте и сами (а, может быть, давно уж выучили наизусть; 1000 альбомов до того, как вы умрёте, вся фигня) — а в один из последних тёплых вечеров года хочется послушать неочевидный альбом, который на сайте Rateyourmusic кто-то из русских рецензентов назвал музыкой для выпускного; в это вкладывался негативный оттенок, но, кажется, «Серебряный парус»  — пластинка не настолько плохая; выпускной вечер — это всё-таки Джонни Роттен, хоть в Sex Pistols, хоть в PiL. А тут пиво никто не глушит и не стремится побыстрее лишиться чести; Silver Sail — это, скорее, саундтрек к тихой встрече выпускников, которых настолько заглодали личные трудности, что язвить по поводу судьбы друг друга никто уж из них не в силах. Одинокий белый воротничок покачивается где-то в сторонке в память о тревожной молодости, его обнимает влюблённая в него со школьных лет бальзаковская дама с подагрой, но тот уж и не замечает; он весь в воспоминаниях о том, как когда-то играл панк-каверы на Suicide. «It's back to the basics, back to the basics again»,— придумывает текст воротничок, вспоминая, что на завтра у него забронирована студия. Ему сорок один год, на дворе 1993-й.

Я уже говорил в одном из первых постов этого канала, что любителей покойной владимирской нойз-формации «Братья Шимпанзэ» в России ровно двое (ну трое, хорошо) — и вот снова повод напомнить о группе немногочисленным любителям и не только.

Экс-участник «БШ» Михаил Кирюхин уже четыре года записывает странные психоделические поп-песни в проекте «Доктор Хали-Гали»; звучит это как если бы условный рокер из постоянной ротации «Нашего радио» вдруг понял, что всю жизнь занимался не тем, и начал бы сочинять что-то жуткое и одновременно прилипчивое в духе Криса Нокса с Егором Летовым. Ну да, радость для единиц, — но сегодня в сеть был выложен ещё с лета гулявший в кассетных копиях альбом Кирюхина «Мост над пропастью», на котором порог вхождения неожиданно снижается: эзотерическая акустика с кавер-версией, среди прочего, народного хита «В траве сидел кузнечик» и высшей песней на текст Бориса Поплавского; в общем, вещь традиционно дикая, но чуть более обычного симпатичная. Изначально альбом вышел в единственном экземпляре, как посвящение любимой женщине — и это слышно: «Миг» и «Холод» (последняя как раз Поплавского) — прямо-таки нежнейшие песни года; даже если всё остальное вам будет по барабану и до фени, эти две несомненный маст хир. Ссылки на альбом — по ссылке (там же можно ознакомиться с пояснительным текстом на тему).

http://tgraph.io/Doktor-Hali-Gali-Most-nad-propastyu-09-21

Шлют телеграммы, рады за нас

Сегодня важная дата: «Постмузыке» — полгода. Решение не дропнуть внезапно сайт, а долго (хотя в марте казалось, что это вопрос пары дней) кормить обещаниями, конечно же, было не самым верным, но сожаления и сомнения теперь ни к чему. Спасибо всем, кто читал и поддерживал несмотря на заминки, месяцы без постов и заявленные, но неосуществлённые планы; не берусь сказать, что будет дальше, но первому сезону вслед за полугодовым пилотным — быть.

В честь маленького дня рождения осуществляю ещё одно отложенное с лета дельце: рассказываю о любимых телеграм-каналах прошлого (и отчасти этого) сезона. На всестороннее исследование, увы, претендовать не приходится: о существовании кого-то хорошего не знаю, кого-то (возможно) забыл, о ком-то не сказал сознательно; так или иначе, here it is.

http://tgraph.io/Novye-telegram-kanaly-o-muzyke-07-11

Месяц назад тульский уан-мэн-бэнд «Цимлянского» выпустил две новые песни. Вдохновлённый первой из них, я связался с музыкантом и переслал ему свои вопросы. Получилось (как и следовало ожидать от интервью по переписке) немного криво, я долго не решался выпускать материал — но сам герой подначивал, да и не пропадать же добру.

Аттестацию как «тульского Эллиотта Смита» (сейчас самого меня уже смущающую), едва ли стоит воспринимать буквально; на самом деле генезис этих песен стоит искать, скорее, среди людей с акустическими гитарами, которых часто можно услышать на мероприятиях Sofar Sounds или (теперь уже в меньшей степени) в многочисленных филиалах пространства «Циферблат»; то есть вроде бы подразумевается что-то такое хмуро-меланхоличное с западным прононсом, но нужно ещё понимать, что сочинены эти песни жителем города, где стадион футбольной Премьер-лиги соседствует (прямо вот буквально) с двухвековым кладбищем, — и на восприятие услышанного этот факт действует эффективнее, чем отсылки к Лавкрафту или к устаревшей приставке «инди». Сейчас уже думаю, что в двух абзацах и трёх вопросах нужно было говорить именно об этом — однако трогать ничего не стал, получилось то, что получилось (невнятные ответы, беспорядочная панк-вёрстка), и я сознательно оставляю задел для более подробной беседы с исполнителем в будущем.

http://tgraph.io/Cimlyanskogo--Legenda-o-morskih-detyah-08-17